Председатель Си и президент Путин демонстрируют глубокое взаимопонимание и обоюдный интерес. Фото Reuters.
Москва и Пекин будут помогать друг другу
Тема российско-китайских отношений по-прежнему развивается в русле, обозначенном мартовским визитом председателя КНР Си Цзиньпина в Москву. Этот визит показал, что «евразийский поворот» России, совершавшийся на протяжении целого года, стал не только вынужденным, но и необратимым. Нужно напомнить, что и Россия, и Китай – огромные инерционные системы, которым противопоказаны резкие политические движения.
Впрочем, визит председателя Си и не требовал оценочной поспешности. Лишь теперь, ознакомившись с весомыми зарубежными, прежде всего китайскими источниками, скажем определенно: этот визит может стать главным саммитом как минимум 2023 года. Отдельного внимания заслуживает и синхронизированная с ним встреча российского и китайского министров обороны – то есть политические заверения подтверждены конкретными договоренностями по самой актуальной для России теме.
На Западе же делают все, чтобы снизить значение того, что с визитом Си Цзиньпина связано. Самая аналитичная формулировка звучит так: «Визит привел к институализации китайского доминирования».
ДВУСТОРОННЕЕ ДВИЖЕНИЕ
Для начала в общих чертах – сегодняшний статус Китая. Его экономика занимает второе после США место в мире по валовому внутреннему продукту (ВВП). И первое – по целому ряду сопряженных с ВВП показателей.
Товарооборот Китая с США составляет около 700 млрд долл., с РФ – 200 млрд долл. На Китай приходится 20% российского экспорта и 28% импорта в Россию. В то же время наша доля в товарообороте Китая составляет всего 3%. Пока немного. Особенно если учесть, что 40% китайского экспорта идет в Западную Европу.
После запуска стратегического для Пекина проекта «Один пояс – один путь» (Китай – Европа и далее, с «захватом» части Западной Азии) Поднебесная рассчитывает увеличить товарооборот с европейцами до 2 трлн долл. Россию при этом не обойти.
Но наша экономическая переориентация на Китай сопряжена с серьезным напряжением сил. Хотя и стимул – налицо. В планах – газовый поток «Сила Сибири – 2» через Алтай и Монголию. Причем с опорой не только на месторождения Ямала, но и на Таймыр: говорят о ежегодных 50 млрд куб. м к 2025 году – вместо нынешних 20 млрд. Но для нас важнее, что энергетическая переориентация на Китай должна компенсировать не менее 80% наших потерь по этой части в Западной и Восточной Европе.
Другое дело, что перевод стрелок на Поднебесную потребует стратегического переустройства всей нашей экономики – к чему она скорее всего пока не готова.
Скажем больше: подобная трансформация экономики как минимум ставит вопрос о спешном освоении Северного морского пути, создании новых дальневосточных портов, об увеличении пропускной способности железных дорог и автомобильных пунктов пропуска. Да скорее всего с опорой на тот же Китай, который во многом устанавливает правила игры. Но вариантов у нас немного.
Подробнее остановлюсь на нюансах, замеченных китайскими аналитиками. Лейтмотив их оценок: «Китайская мечта о великом будущем ставит экономику на первое место. В этом смысле мартовский визит Си Цзиньпина не только символичен (первый после его переизбрания на пост председателя КНР и 40-й за 10 лет), но также «практичен и эффективен». Потому что он «укрепляет научно-технологический суверенитет Китая на выгодной для России основе». При этом Россия расценивается китайцами как «логистический тыл, важный для китайского движения вперед».
На условно втором месте – широко освещаемая мировыми массмедиа перспектива юанизации мировой финансовой системы. С характерной оговоркой: «С отходом от доллара, но пока без отказа от него». Сразу после визита вброшена в мировые СМИ тема общей валюты стран ШОС и БРИКС. Такое «совмещение», возможно, впервые проведено на политическом уровне и названо «вынуждаемым реализмом».
Следующая тема в развитие предыдущих: «Два лидера подписали 14 соглашений, ориентированных в основном на экономическое сотрудничество». При этом «восемь главных направлений сотрудничества призваны обеспечить энергетическую безопасность Китая на фоне потенциальной угрозы американской морской блокады».
Приведены цифры. Товарооборот России с Китаем за год увеличился на 43%, товарооборот Китая с США – на 17%. Дана скрупулезная расшифровка, что именно и в каком объеме Россия поставляет в Китай – от металлоизделий и древесины (кстати, всего 3,2% нашего экспорта) до драгоценных металлов и минеральных удобрений. Упомянуты 100 тыс. китайцев, работающих в России. А еще – готовность Китая на 50% обеспечить российские потребности в автомобилях. Например, в машинах такси.
КИТАЙСКИЕ РАСКЛАДЫ
Главное, как представляется, вот в чем: России предложено «отойти от стратегической ориентации на Европу». Тем самым сместив глобальную парадигму: от ситуации «Чимерика (то есть Китай и США) против Евроссии» (то есть Европы и России) – к ситуации «Чироссия против Евмерики».
Кстати, международная военная проблематика упоминается в китайской прессе скорее мимоходом: «Задача в том, чтобы вернуть ядерное оружие на национальные территории». Об остальном – без подробностей.
Об Украине говорится вскользь. С намеком на ее сомнительную самостоятельность. В материале главного китайского англоязычного издания Global Times говорится: «Кризис на Украине… касается не только Китая и России, но и всего мира. Китай уверен, что поможет конфликтующим сторонам… возобновить мирные переговоры».
Целый ряд китайских СМИ без особой детализации предрекают посредническую роль Пекина. Но подают ее контекстуально: «Украина – это используемая Западом «сепаратитствующая» часть исторической страны». Иногда приводятся аккуратные аналогии с собственными китайскими территориями – Синьцзяном и Тибетом.
ЗАПАДНЫЕ ВЫВОДЫ
Суммарная оценка визита председателя Си в Москву в западных медиа звучит так: «Самая решительная демонстрация Пекином поддержки России после вторжения на Украину». «Разоблачение» на этом фоне «подконтрольности корпорации HuaWei» Компартии Китая выглядит мелкой местью.
Правда, в последующие за визитом недели многие китайские СМИ стали подчеркивать: «Сближение с Россией не означает отказа от преимуществ, наработанных десятилетиями сотрудничества со всем миром».
На Западе это сочли «полушагом назад». С общей трактовкой такого плана: китайцы настаивают на разведении (или даже возможном столкновении) глобальной политики и всемирной экономики. Китайцы спорить не стали. Но тут же напомнили о Тайване.
Одним из первых на визит отреагировал представитель, заметьте, Совета нацбезопасности США Джон Кирби: «Эти две страны выступают против… порядка, основанного на правилах, который Соединенные Штаты и многие наши союзники создали после Второй мировой войны. Они хотели бы глобально переписать правила игры». А «Нью-Йорк Таймс» напрямую обвинила Пекин в «атаке на НАТО».
ВОЕННОЕ ВЗАИМОДОПОЛНЕНИЕ
Последовавшая за саммитом Си Цзиньпина и Владимира Путина встреча министров обороны России и Китая на Западе была подана в русле все того же «сближения противников свободного мира». С упоминанием «финансирования российской агрессии», поставок беспилотников и «нарушения санкционных обязательств» (чьих и перед кем?). И все это – с нескрываемыми признаками раздражения и уязвленного самолюбия.
Китайские СМИ, напротив, проявили скорее сдержанность. Многие из них подчеркнули: «Речь идет о военно-политическом слаживании без образования военного блока». Впрочем, неоднократно упомянутые «два трехдневных визита» (председателя КНР и военного министра) говорят сами за себя. Как и флегматичная констатация одновременного «российско-китайского патрулирования» (оно названо «взаимодополняющим» – бучун хэцзо). В том числе проведенном «самолетами с ядерным оружием». А также «первого участия китайского авианосца в учениях близ Тайваня» (с намеками на продолжение – с участием России).
«НОСИТЕЛИ ЧУЖОЙ КУЛЬТУРЫ»
Подведем предварительный итог. Изустно китайцы отдают приоритет реагированию на политико-экономический вызов США и их союзников, не педалируя особенно военный фактор. Однако вопрос Тайваня для них принципиален.
Многие спекуляции на тему сближения Пекина с Москвой опираются на «задиристый» вопрос: «Что может быть общего между русскими и китайцами? Они друг друга не знают и на каждом шагу будут подозревать в кознях».
Характерно, что сразу за визитом китайского лидера в западной и японской англоязычной печати замечены рассуждения о краткосрочности любого сближения с «носителями чуждой культуры». Порой кажется, что не только западные, но и наши представления о китайцах заимствованы из тридцатисекундной сцены из балета «Щелкунчик». Но как же быть со столетиями европейских войн? При никем не оспариваемом культурно-историческом и религиозном сходстве?
А на тему «русский с китайцем – братья навек» вспомнить можно многое. В том числе и смешное. Например, русские первопроходцы, встречаясь с китайскими соседями, осведомлялись: «Как это называется?» В ответ слышали «Будун», то есть «Не понимаю». Так что дальневосточные горы и реки, записанные как «Будун» (Пудун), до сих пор не стерлись из географических карт и памяти. Правда, на других границах такие казусы тоже бывали.
ОБЩЕЕ ПРОШЛОЕ
Вспоминаю эмоциональную составляющую многих встреч с китайцами – прежде всего военнослужащими. Собеседники при любой степени дипломатичности давали понять: Россия им ближе Америки. Причем не только из-за Тайваня. В силу генетической памяти, берущей начало в 1930–1950 годах. Зато 1960–1980-е годы, памятные среди прочего трагическими событиями на границе Китая и СССР, предпочитают обходить. Чаще ищут щемящие аналогии в непростом прошлом наших стран. Вот разговор из 1990-х:
«Переводчик, что сейчас наискосок от Поцелуева моста в Петербурге? Не Институт ли авиаприборостроения? – Товарищ президент Академии наук, насколько я знаю, все тот же институт. А почему вы об этом спрашиваете? – Молодой человек, в 50-е годы я два года изучал русский язык. Потом пять лет учился в этом институте. Следом – еще три года в Академии Жуковского. А в 60-х – 10 лет отсидел за связь с советскими ревизионистами».
Кстати, первый визит в Петербург китайского военного атташе в Москве генерала Нина запомнился тем, что специально для него открывали парадный вход в Биржу – в ту пору Военно-морской музей.
Конечно же, это все уже история. Во многом для нас общая. А она связывает теснее, чем евразийский поворот. С 14 соглашениями по восьми направлениям…
Приведу еще один эпизод – из харбинской хроники все тех же 1990-х годов. Делегация, посетившая (возможно, впервые с 1940-х) этот некогда русско-китайский город, соотечественников в нем не нашла. Причин тому несколько – не только бегство с японцами и через Шанхай проживавших там белогвардейцев, но и депортация в Советский Союз всех к ним причисленных. А последних русских в Харбине смял каток уже китайской «культурной революции». Казалось, все русское там навеки выжжено и забыто.
…У запертого, но не разрушенного православного Софийского собора русских гостей ожидала пожилая китаянка, явно желавшая сказать что-то доброе. Ее фраза мне показалась бессвязной, в буквальном переводе похожей на кликушество: «Все ваши тетушки». Удостоившись снисходительного кивка и поэтому теряя надежду на понимание, она отчаянно протянула переводчику бумажку с 12 плохо стыкуемыми иероглифами: «доу-ши-ни-да-нян, да-ва-цзы-гэ-ни-се-ли».
Пронзило до слез: это же «До свидания, до воскресенья»! Такими словами русские харбинцы прощались после воскресной молитвы.
Значит, что-то нас связывает «изнутри»… «До воскресенья!»
Борис Подопригора
Борис Александрович Подопригора – полковник в отставке, военный политолог, востоковед.
Источник: vpk.name
